О неврозе переноса, если говорить про классическое представление, говорят как о переживании более зрелой личности. Личности, которая прошла все стадии развития: от орально до эдипальной. Так или иначе личность прошла эти этапы. А все (ну или почти все) проблемы вытекают из структурных конфликтов. И чтобы была возможна совместная терапевтическая работа, необходимо стабильное чувство самости. По сути, это возможность отделить себя от всего другого и от важных объектов (например, родителей), в частности, и чувствовать себя целостным.
Сейчас все больше и больше описывают клинические случаи, когда по всем формальным признакам с ними можно работать в терапевтическом режиме с одним НО. И это НО – у них не развивается классический невроз переноса. А невроз переноса это – устойчивое и постоянное перенесение своих прошлых чувств, фантазий и желаний на психоаналитика.
Их проблема как бы не в отношениях с другими людьми, а в отношении с собой или так называемых нарциссических объектах: гипертрофированная самость и идеализированный образ родителей. И если приближаться к этим нарциссическим объектам, то это угрожает целостности психики, а следовательно, это смертельно опасно для пациента.
И получается, что перенос есть, но он не носит невротический характер (более зрелый), а активизирует нарциссические состояния.
И что же делать? Подстраивать себя под «правильный» перенос? Избегать вообще переноса? А что делать психоаналитику? Подгонять пациента под стандарты? Не воспринимать такое положение дел? Ничего не надо делать специально. Надо просто принимать все, так как есть. Например, если пациент уходит в раннюю идеализацию психоаналитика, то позволить ей быть. Это — сопротивление, повторение привычного и понятного из прошлых отношений в жизни пациента.
Большинство считают, что при таком нарциссическом переносе присутствуют три вещи: тщеславие, эксгибиционизм, высокомерие. Как мы видим, в этих вещах других людей как субъектов нет. Другие люди могут только выполнять функцию. Например, другие люди могут поддерживать и восхищаться уникальностью и исключительностью. Либо давать возможность реализовывать эксгибиционизм. И все, никакой эмоциональный контакт при этом не требуется.
Есть такой, слава богу, ныне живущий, психоаналитик – Отто Кернберг. И вот он говорит по поводу нарциссического сопротивления, что оно является проявлением патологического развития. И это патологическое проявление отличается от нормального нарциссизма и от фиксации на инфантильном нарциссизме или возврату к нему.
Почему же проявляется такой патологический путь? Конечно, он возникает как защитный механизм. А вот что он таким образом защищает, необходимо искать в каждом конкретном случае. Можно только лишь «жирными масками» очертить направление: что-то происходило в ранний период жизни с эмпатией от родителей или других значимых людей, что-то чудовищное (для пациента) происходило с внешней средой.
И получается, так что такой пациент и отрицает независимость психоаналитика и отрицает зависимость от психоаналитика в переносе. Получается не совсем невроз переноса. Почему так? Чтобы точно эмоционально не вернуться в те патологические отношения, которые у него были в раннем детстве. Страшно и больно, если все, что было, оживет вновь. Но на самом то деле ничего никуда и не девалось, все и так есть, и причиняет боль и страдания.
Также такой нарциссический невроз переноса помогает пациенту защищаться от зависти к психоаналитику и другим людям. Такой человек не может соединить в одно целое идеализацию и зависть. Ему кажется, что невозможно завидовать и не разрушать другого. Такое несоединение присутствует в целом в психике такого человека.
В этом случае главное задачей психоаналитической терапии будет не что иное, как формирование цельного чувства собственного «Я». Со всеми его недостатками и преимуществами, но цельного!